«Историк 39»

«Я видел перед собой целую страну, – вспоминал генерал-майор Г.Н. Захаров, – Города на макете были образованы скоплением домов с островерхими крышами, повсюду четко обозначены крутые и пологие берега рек, темные массивы лесов, мосты, аэродромы, железные, шоссейные и грунтовые дороги. Я видел железнодорожные составы на дорогах и станциях, самолеты на аэродромах, колонны машин на шоссе. Вся эта страна, как паутиной, была опутана бесконечными линиями траншей, узлами укреплений, опорных пунктов. Казалось, в ней не было ни одного квадратного километра, где можно было бы рискнуть пройти в полный рост. Возле городов и в городах, под домами, под деревьями, на аэродромах, по берегам рек – всюду таились пушки, танки, самолеты. (…) Предстояла самая тяжелая на войне работа – надо было рвать эту оборону на всю ее глубину, сокрушать каждый опорный узел, каждый очаг сопротивления».

К концу января первая часть этой работы была завершена – советские войска вышли на подступы к Кёнигсбергу (г. Калининград). К штурму хорошо укреплённого города было необходимо подготовить не только войска, но и их командиров. В ходе одного из совещаний, проходивших в феврале 1945 г. Лабиау (г. Полесск Калининградской области) офицеры инженерного управления Земландской оперативной группы войск, в которую был преобразован 1-й Прибалтийский фронт, обратились к своему начальнику, генерал-лейтенанту В.В. Косареву с предложением создать макет Кёнигсберга.

Одним из авторов идеи был инженер по маскировке, капитан А.В. Максимов – внучатый племянник великого русского ученого Д.И. Менделеева. «Одним из острых аргументов у нас был тот мотив, что далеко не каждый офицер чувствует и хорошо читает карту, а макет дойдет до него сразу, и он остро запомнит его, – вспоминал он. – Далее, по макету хорошо можно учить офицеров, задавая им конкретные кварталы с характерными ориентирами. И здесь же их знакомить со своими соседями, отрабатывая взаимодействие и помощь».

Это предложение было одобрено командующим оперативной группой генералом армии И.Х. Баграмяном, который, однако, установил жесткий срок выполнения – десять суток.

Для работы над макетом, которая шла в одном из домов Велау (г. Знаменск Калининградской области), были мобилизованы столяры, художники и военные инженеры.

«И закипела работа без перерывов, круглые сутки напролет. Над макетом работало ровно 100 человек в течении 10 суток. Тысячу человеко-суток упорного напряженного труда. Солдатам-столярам удавалось изредка поспать посменно часа по два на сеновале, а нам грешным и этого не представлялось возможными», – вспоминал А.В. Максимов.

Вскоре все поле макета площадью 36 квадратных метров, выполненного в масштабе 1:5000, было покрыто условными знаками артиллерийских позиций, минных полей, фортов, опорных пунктов. Он был разбит на 16 отдельных планшетов размером 1,5х1,5 м каждый.

Для подготовки макета использовались данные всех видов разведки. Ещё 20 февраля 1945 г. экипаж капитана М.М. Глебова из 11-го отдельного разведывательного авиационного полка 3-й воздушной армии выполнил аэрофотосъемку Кёнигсберга. Его «Пе-2» получил тяжёлые повреждения от зенитного огня, но всё же смог выполнить несколько заходов на цель и вернуться на аэродром. После обработки привезённых им плёнок была смонтирована большая фотосхема укреплений города-крепости. Ценные сведения поступали от общевойсковых разведчиков. Советские разведгруппы действовали не только на ближних подступах к Кёнигсбергу, но даже проникали в сам город.

Членом одной из таких групп, действовавшей под видом немецкого подразделения, был М.В. Суриков. «Потом уже я узнал, что не одна наша группа ходила в город, несколько, и на основе их данных за неделю был сделан подробнейший макет города», – вспоминал он. Но особое значение имели данные инженерной разведки – только разведчики-сапёры могли дать точную оценку фортификационным сооружениям и инженерным заграждениям противника. Использовались и результаты наблюдения за передним краем немецкой обороны – их примером может служить артиллерийская панорама, выполненная капитаном П. Д. Стоцким, служившим в 35-м гвардейском артиллерийском полку 1-й гвардейской стрелковой Московско-Минской дивизии.

«Первые три-пять дней ежедневно приезжал сам Баграмян со свитой. Присущий острый юмор командующего, да еще с кавказским акцентом, взбадривали нас и помогали нам.

Первые дни, до изготовления планшетов, работа шла по вырезанию рельефа из мягкого строительного трофейного картона, одновремен­но в стороне заготавливались: дома, деревья, сады-парки, водоемы и мосты. А королевский замок, по немецким репродукциям, я вырезал сам», – вспоминал А.В. Максимов.

Работа по подготовке макета была закончена в срок, в начале марта. После того, как с её итогами ознакомились И.Х. Баграмян и командующий 3-м Белорусским фронтом А.М. Василевский, планшеты макета ночью были перевезены в Лабиау. Ежедневно на макет наносились изменения с учетом новых разведданных. Он был разбит на зоны действий трёх армий, которые должны были штурмовать город-крепость. На нём отрабатывалось взаимодействия всех родов войск и подразделений до полков включительно, а в отдельных случаях – даже штурмовых отрядов, которые должны были сыграть главную роль во взятии города.

В начале апреля макет был перевезён в Норгенен (пос. Шатрово Гурьевского района Калининградской области), где размещался оперативный отдел штаба 3-го Белорусского фронта.

«При одном взгляде на макет, на этот буквально как бы лежащий на ладони город-крепость, становилось видно, что штурм потребует от нас много усилий, умения и знаний, – вспоминал начальник инженерных войск 11-й гвардейской армии полковник М.Г. Григоренко, – Во время занятий были рассмотрены различные варианты организационной структуры частей и подразделений для штурма Кёнигсберга. (…) Занятия проходили спокойно, ровно, рассудительно. Командиры «командовали» своими соединениями, словно штурм шёл на самом деле, и в ходе этого «сражения» возникли вопросы, которым раньше не придавалось значения, а здесь они потребовали своих решений, которые тут же и были приняты».

Штурм Кёнигсберга начался 6 апреля 1945 года, а уже вечером 9 апреля, третьего дня штурма, комендант крепости генерал О. Ляш был вынужден отдать приказ о прекращении сопротивления. Имевший несколько линий обороны город был взят после четырёх дней штурма. Штурма, различные варианты которого были неоднократно отработаны на его макете. Это, без сомнения, позволило сохранить тысячи жизней советских солдат и офицеров.

После завершения боёв в Восточной Пруссии в мае 1945 года макет вновь вернулся в Лабиау, став одним из экспонатов военно-отчетной выставки фронта. Тогда же группа офицеров инженерного управления получила правительственные награды. В их числе был А.В. Максимов, удостоенный ордена Отечественной войны II степени. В его в наградном листе было указано: «вложил много труда в изготовление макета г. Кёнигсберг». Этот орден был вручён ему лично И.Х. Баграмяном.

В 1946 году Кёнигсберг был переименован в Калининград и А.В. Максимов стал одним из первых его архитекторов. Что же касается макета, то осенью 1945 года он экспонировался на военно-отчетной выставке 11-й гвардейской и 3-й воздушной армий в Кенигсберге, затем стал экспонатом Музея артиллерии, инженерных войск и войск связи в Ленинграде, а в 1968 году был передан в Калининградский областной краеведческий музей. Он длительное время находился в экспозиции филиала музея – командного пункта 43-й армии, размещавшегося в имении Фуксберг (пос. Холмогоровка Гурьевского района Калининградской области). Сейчас этот макет – экспонат постоянной выставки Калининградского областного историко-художественного музея, посвященной Восточно-Прусской операции и штурму Кёнигсберга. Его площадь несколько меньше первоначальной – часть планшетов со временем была утрачена. Но это – единственный макет такого рода, сохранившийся со времён Великой Отечественной войны.

По материалам статьи Новикова Александра Сергеевича, кандидата исторических наук,

специалиста сектора истории Калининградского областного историко-художественного музея.